Научное осмысление этого феномена остается насущной задачей для отечественной историографии. При этом проблема актуализируется не только специфически исследовательскими интересами, но и явственно обозначившимися общественными запросами. «Абазины на современном этапе находятся в активнейшем поиске своих древних культурных кодов», декларируют авторы книги на вводных страницах к своему труду (с. 8). Это делает необходимым обращение к страницам исторического прошлого, в том числе в контексте общих, генерализующих факторов и детерминантов, выявляющих интегративную концепцию национальной истории. Н. Емельянова и М. Экзеков находят ее в определении Ренессанс - как мощного всплеска исторической и культурной активности, позволившей созидать, развивать и, «наперекор стихиям», сохранить абазинам свой «культурный код».
При этом непосредственная задача исследования имела и другую практическую цель. Подводя итоги своей работы, авторы определили ее как попытку сделать «общий обзор исторического развития народа Абаза» (с. 356). В избранных хронологических рамках это сделать, безусловно, удалось. Н. Емельянова и М. Экзеков представили панораму истории абазин, начиная от истоков этногенеза, сформировавших этнический облик народа, до трагических событий второй половины XIX в., связанных с махаджирством и исходом значительной части народа с исторической родины, что также в значительной степени обусловило социально-культурный облик абазин в последующие период их истории.
При этом авторы решили не следовать строго линейному изложению исторических событий. Они сосредоточились на узловых, переломных событиях и процессах, которые знаменовали важнейшие вехи абазинской истории, определили основы жизнестроительных стратегий социума, формировали «культурные коды» нации. Связующие же нити между ними в виде бытовой повседневности, или хозяйственно-экономической жизни, остались в основном в тени главного тренда нарратива. В таком подходе есть свои «плюсы» и «минусы», свои обретения и свои потери, но если говорить о «плюсах», то авторы использовали свои возможности полностью.
Как было сказано, исследование начинается с проблем этногенеза. Процесс этот многовекторный и многоаспектный, но Н. Емельянова и М. Экзеков сосредотачиваются на фактически его важнейшей, завершающей стадии, соотносимый с завершающими веками старой эры, когда этнокультурные характеристики древнеабазского социума были уже явственно выражены, а сами древние абазы определяли этнополитическую ситуацию на Северо-Западе Кавказского Причерноморья. Авторы правильно подчеркивают этническую нерасчлененность первоначального населения этого региона, акцентируют общие корни абазино-абхазского генезиса и первых этапов их исторического пути. В этом ракурсе ведется повествование о контактах древних абазов с эллинами, колонизировавшими Черноморское побережья с VI в. до н.э., о периодах римского и византийского доминирования в регионе.
Значительное внимание Н. Емельянова и М. Экзеков уделяют периоду Абхазского царства. Соответствующий вывод авторами не сформулирован, но присутствие в книге данного раздела позволяет предположить, что Абхазское царство рассматривается ими как форма раннесредневековой государственности и предков абазского народа; мне представляется, что вывод вполне обоснован.
В дальнейшем повествовании авторы останавливаются на других «опорных» событиях истории абазин, такие как внешние контакты – с Русью, а позднее Российской империей, а также с другой имперской силой, непосредственно влиявшей на историческое развитие абазин -Турцией, с Крымом. Значительное внимание уделено внутри региональным процессам, в частности миграционным, которые с течением времени меняли границы этнической территории абазин и соседствующих народов, меняли и этнический состав региона, вследствие притока инонациональных колонистов и переселенцев. В поле зрения авторов и другой, более специфический аспект миграционной подвижности - работорговля, также перемещавшая группы населения, главным образом, за пределы региона. Очень внимательно Н. Емельянова и М. Экзеков прослеживают перипетии сложной геополитической остановки XVIII-XIX вв., когда абазинам, как между «молотом и наковальней», приходилось лавировать между агрессивными поползновениями Турции и России, стремившихся заполучить Кавказ. Основное содержание книги завершает раздел о махаджирстве как о трагическом рубеже абазинской истории XIX в.
В то же время отмеченный методологический подход к построению нарратива может порой обернуться немалыми смысловыми потерями. «Отбирая» объекты исследовательского анализа, возникает непреодолимый соблазн подробнее остановиться на ярком событии, детальнее осветить своеобычное явление, или процесс, показать их уникальность и специфику. В результате показательно нарушаются соотношения объемов между разными частями исследования, а главное – смещается историческая перспектива и масштаб события, искажается его истинная роль в историческом процессе.
Так, целый раздел книги (из семи) посвящен работорговле. Действительно, работорговля была весьма заметное явлением в кавказской действительности XIII-XVI вв., в оборот живым товаром были вовлечены значительные группы населения прибрежных зон, в том числе абазины. Это явление имело и социальное, и экономическое измерения. Н. Емельянова и М. Экзеков подробно анализирую специфику рабства на Кавказе, механизмы работорговли, пути перемещения живого товара, пункты продажи, дальнейшие судьбы невольников и рабов и т.д. Это все ценный и важный материал.
Однако может сложиться впечатление, что работорговля и рабство были главными социально-экономическими механизмами развития абазского общества. Представленная вне связи и вне контекста, включающего сопоставление с другими отраслями хозяйственной деятельности, работорговля, на мой взгляд, занимает в повествовании непропорционально большое место. Тем более, что достаточно хорошо известно, что внешний импорт играл значительную роль в хозяйственном балансе региона, в частности, в указанный период с Кавказа импортировался лес, кожи, шерсть, мед и др. товары, в производстве которых, а не в работорговле, было задействовано большинство местного население. Таким образом, на мой взгляд, работорговля как явление описано, но не вставлено в контекст абазинской истории.
Столь же преувеличенное внимание уделено, на мой взгляд, мамлюкам. Явление, безусловно, столь же интересное само по себе, но какое отношение имеет к абазинам? Помимо того, что в результате работорговли часть юношей пополняла ряды этого сословия египетского общества. Но мамлюки сыграли роль в истории Египта - в истории Кавказа и, в частности, абазин их роль минимальна. Равно как и Али-бей вряд ли он заслуживал столь подробного рассказа при всей необычности его судьбы - возможно, он был этнический абаза, но он не был деятелем абазинской истории. Протестантская колония Каррас - авторы не убедили меня в ее тесной сопряженности с историей абазин.
В то же время научный уровень исследования обеспечен фундированной источниковой базой. Авторы задействовали огромный массив историко-литературных источников. Пожалуй, не осталось ни одной значимой публикации по теме, которую авторы не проанализировали и не извлекли необходимую информацию, утверждая ценность сохранивших свидетельств современников об абазинах. Тем более странным кажутся неожиданные сетования авторов о том, что «книги иностранных разведчиков и агентов конца XIX – начала XX вв. (…..) стали переводиться на русский язык и заполнили прилавки книжных магазинов северокавказских республик». Что за сочинения попадали в руки «доверчивых читателей»? – Белла, Спенсера и…Лапинского. Но сами авторы целый раздел своей книги написали, опираясь на сведения Теофила Лапинского, значит сочинения этого автора важны и ценны для познания абазинской истории (и не только, добавлю). Поэтому, на мой взгляд, надо приветствовать, что в научный оборот были введены эти уникальные по разнообразию и полноте источники, а то, что там с каждой страницы «лилась антироссийская риторика, звучали антирусские призывы» (с. 458) – это не снижает источниковедческого значения сочинений английско-польских шпионов.
Как не снижает информативную ценность «риторика» другой категории источников, использованных в исследовании - это документальные материалы, извлеченные из ряда авторитетных публикаций, например, АКАК и др., и представляющие собой документацию российской военной администрации. В многочисленных донесениях, рапортах, докладах и др., циркулировавших в военной среде, местные народы иначе, как «разбойники». «хищники», «преступники», «бандиты» и т.п. не аттестовались. Но это не мешает исследователям обращаться к данным источникам, что и делают Н. Емельянова и М. Экзеков. Они обильно цитируют материалы АКАК, надежно документируя свои исследовательские позиции, подтверждая их соответствующими фактами.
Н. Емельянова и М. Экзеков не считают свое исследование истиной в последней инстанции. Как и во всяком глубоком исследовании, авторы не боятся признаться, что какие-то вопросы остались для них непроясненными, требующими дальнейшего изучения (см. стр. 82, 94). Выводы авторов открыты для полемики, дискуссий, формулирования альтернативных мнений и позиций. И это естественный ход развития научного знания.
Между тем, в последнее время началась некая общественная компания по дискредитации книги и ее авторов. Исследованию отказывают в научной ценности, авторов обвиняют в допущенных «серьезных ошибках», в распространении «лженаучных сведений», в использовании «непроверенных источников», которые якобы «фальсифицируют историю народа». Утверждается также, что книга наносит ущерб межнациональным отношениям в регионе, вбивает клин между абазинами и адыгами. В итоге раздаются призывы к прекращению распространения книги, изъятью и утилизации ее тиража.
К сожалению, мы все это уже проходили. Вся эта активность весьма напоминает приснопамятные времена недавнего, прошлого века, когда неугодные книги публично сжигались в кострах, разведенных на улицах и площадях, когда тиражи печатных изданий изымались из библиотек и запирались в «спецхран», когда принимались разгромные постановления и директивы с последующей отправкой обреченных авторов в концлагерь или ГУЛАГ. Столь же неприемлемы попытки ограничить свободу авторского творчества. Любые формы введения запретов и табу на разработку и исследования конкретных тем, либо навязывания единственно верной трактовки проблем исторического прошлого должны быть отринуты как запоздалые, но опасные потуги вновь вернуть наше сознание и социальную практику в тоталитарные тиски.
Если у критиков книги «Абазинский ренессанс» есть объективные возражения против тех или иных положений исследования, следует изложить свою аргументацию, не выходя за границы научного поля. Для этого есть возможность написания рецензии, статьи или монографического исследования, на страницах которых может быть представлена соответствующая аргументация. Единственным путем достижения истины является свободное исследование и свободная дискуссия, в том числе и в дальнейшем познании исторического прошлого абазинского народа. Книга Н. Емельяновой и М. Экзекова «Абазинский ренессанс» значительный шаг в этом направлении.
© Ю.Д. Анчабадзе,
ведущий научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН,
доктор исторических наук.
