Древние свидетельства о Стране Абаза
Дорога у правды широка. (Абазинская пословица)
С древнейших времен Кавказ был известен народам, живущим далеко за его пределами. Многие из греческих, римских, арабских, византийских писателей рассказывали о Кавказе. Их восхищала величественная природа и удивительное разнообразие живущих здесь народов. По мнению древних, Кавказ был едва ли не местом возрождения человечества после Всемирного потопа. В разные времена сюда стремились персы и греки, римляне и османы.
Древняя Греция переносила на Кавказ место действия своих мифических героев – Прометей, похитивший огонь у богов, был наказан за этот дар людям и прикован к скале на вершине Казбека; аргонавты снаряжали походы к берегам кавказской Колхиды в поисках золотого руна…
У древнегреческого историка Диодора Сицилийского, жившего в 90–30 годах до н.э., мы встречаем первые сведения о проживающих на берегах Черного (Понтийского) моря язигах. Диодор Сицилийский уделяет внимание Кавказу***, в частности, приводит одну из наиболее ранних версий легенды о плавании аргонавтов к берегам Черного моря, в Колхиду, за золотым руном.
Античный историк и географ Страбон (64/63 до н.э. – 23/24 н.э.) так описывал Кавказ и богатство его природных ресурсов: «В их стране, как передают, горные потоки приносят золото, и варвары ловят его решетами и косматыми шкурами. Отсюда, говорят, и возник миф о золотом руне»19. В то же время земля здесь необычайно плодородна и богата, и «производит не только всевозможные огородные плоды, но также всякие растения… на ней произрастают даже вечнозеленые растения». И при этом, земля «не требует ни малейшего ухода, но все земные блага без паханья и сева взрастают, как об этом сообщают те, кто совершил поход в эту страну» [20].
Сияющие вершины гигантского заснеженного хребта приковывали взор: проходившие с севера на юг, с востока на запад народы не могли миновать Кавказа. Греки, ромеи, турки, арабы, монголы, скифы, хазары, готы, половцы, печенеги, славяне пытались закрепиться на этих землях. Перемещаясь из Азии в Европу и обратно, торговые караваны и потоки завоевателей шли через Кавказ, частично оседая здесь. Они теснили автохтонные племена в ущелья, к вершинам гор, сами смешивались с ними, образуя общества, находящиеся в разной степени родства или близости между собой. Находя себе пристанище в горах Кавказа, многочисленные народы превратили Кавказский край в многоцветную этническую палитру, отличающуюся величайшим разнообразием, подобного которому нельзя найти где-либо еще.
Огромные пространства степей, поросших густыми травами, раскинулись на севере, подступая к подножию Кавказского хребта. Их прорезали полноводные реки Терек, Кубань, Дон. Просторы степей лежали и с другой стороны, на востоке, на подступах к Каспию. Величественные горные хребты, поросшие лесом долины, альпийские луга, сады и виноградники, орошаемые водами рек Бзыбь, Фасис (Риони), Арагви, Кура, спускались к Черному морю на западе и на юге. И над всем этим царили величественные горные вершины, словно властвующие над всем земным, манили к себе новых путешественников, купцов и завоевателей. Начиная с VII века до н.э. греки Малой Азии начали создавать поселения на северо-восточном берегу Черного (Понтийского, или Гостеприимного) моря. Ими были основаны города Танаис, Фанагория, Диоскурия. Через эти порты в Грецию проникали знания о Южном и Северном Кавказе. Греческие колонии оставили заметный след в истории Северного Кавказа. В VIII–VI веках до н.э. выходцы из эллинской метрополии осваивали побережье Черного моря. На местах корабельных стоянок и торговых факторий стали возникать населенные пункты, жители которых поддерживали контакты как с «варварским» миром, так и со своей исторической родиной. Отсюда в Грецию экспортировали хлеб,рыбу, шерсть, кожи, а ещё–рабов. Взамен причерноморские города получали вино, оливковое масло, посуду, оружие. Колонии были независимыми полисами, верховная власть в которых сосредоточивалась в руках народного собрания.
Важнейшими греческими колониями были Питиус (Пицунда) – большой город, известный во времена Страбона; Анакопия (Никопсия – район возникшего позднее Симоно-Катонитского монастыря на Афоне); Диоскурия, которая при римлянах получила название Севастополиса (при турках Сухум), была местом склада товаров для всех окрестных поселений; Фасис в устье реки Рион, Илори, Бедиа и другие. Торговые фактории возникали как на Черноморском побережье, так и вдали от него, доходя вплоть до территории современного Ставрополя [21].
В научной литературе высказывалось мнение о том, что непосредственными предками адыго-абхазских народов были синды, меоты, фатеи, керкеты, досхи, псессы и др., обитавшие в I веке до н.э. на восточном побережье Черного и Азовского морей, а также в Прикубанье. Греческим и римским писателям (Диодору Сицилийскому, Страбону, Плинию, Дионисию Периегету, Ариану, Клавдию Птолемею и др.) народы Черноморского побережья Кавказа были известны под названием синды, керкеты, дзикхи и дзиги. С начала нашей эры наиболее известным становится одно из приморских племен – зихи. В I в. н.э. другие античные племенные наименования исчезают и остается только имя «зихи».
Страбон в своей семнадцатитомной «Географии», в книге XI, так говорит об этих народах: «После Синдской области и Горгипии, что на море, следует побережье ахейцев, зигов и гениохов, лишенное большей частью гаваней и гористое, так как оно является частью Кавказа» [22].
Особое внимание в своем описании Страбон уделяет Диоскуриаде, которая лежит в заливе, занимающем самую восточную точку побережья Понта Евксинского (Черного моря), и плавание к ней было самым отдаленным. Страбон говорил о том, что в Диоскуриаде живет до 70 разных народностей. Он также отмечал, что некоторые, пытающиеся описать эту разноцветную этническую палитру, не могли удержаться от преувеличения: «согласно другим, которые вовсе не заботятся о действительности, даже 300», и что все эти народы «говорят на разных языках, так как живут врозь и замкнуто в силу своей гордости и дикости» [25]. Несмотря на такое разнообразие языков, по Страбону, Диоскуриадой управлял совет из 300 человек, над которыми стоял верховный правитель («царь»), и при необходимости они могли выставить большое войско («до 200 тысяч человек»), поскольку «вся народная масса представляет боеспособную, хотя и неорганизованную силу» [26]. Он писал, что причерноморскую равнину занимает «население, более склонное к земледелию и миру, которое одевается на армянский и мидийский лад».
Жизнь и быт людей, живущих по склонам кавказских гор, устроены по-другому: «Горную страну, напротив, занимают простолюдины и воины, живущие по обычаям скифов и сарматов, соседями и родственниками которых они являются; однако они занимаются также и земледелием» [27].
Живущие в горных ущельях и по склонам гор люди спускались к Диоскуриаде, чтобы купить соли. «Из этих племен одни занимают вершины гор, другие же обитают в лесных долинах, питаясь большей частью мясом диких животных, дикими плодами и молоком». Зимой проход через горные теснины был недоступен, а летом можно было пройти через перевалы, поднимаясь на горы и «подвязывая к ногам из-за снега и льда утыканные шипами широкие куски сыромятной бычьей кожи» [28].
По Страбону, в социальном устройстве населения Кавказа выделялись четыре класса людей: «Один разряд самый главный – из него они выбирают царей, старших по родству и возрасту» [29]. То есть, по Страбону, верховная власть была выборной, а не наследственной. Особым уважением здесь пользовались люди старшего возраста: «Старость здесь в чрезвычайном почете, и не только родителей, но и прочих людей». После смерти же с ушедшими в мир иной прощались легко: «Заботы о покойниках или даже воспоминание о них считается нечестием». По Страбону, вместе с умершими жители Северо-Западного Кавказа погребали все их имущество, отчего «живут в бедности, лишенные отцовского достояния» [30].
Вторым после вождя по социальной значимости была должность верховного судьи и полководца. Вожди, судьи и полководцы составляли верховную страту. Следующий разряд – «жрецы, ведающие, кроме прочего, еще тяжбами с соседями», за ними следовал класс воинов и земледельцев, и четвертый класс – простой народ, выполняющий «все работы по добыванию жизненных средств» [32].
Страбон отмечал, что все имущество в тот период было общим, за его хранение и использование отвечал старейшина рода. Земля здесь настолько богата, что, «однажды засеянная, дает два или три урожая… причем, поле не лежит под паром и вспахивается не железным плугом, а деревянной сохой». Описывал он и богатство водных ресурсов Кавказа: «Орошается вся эта равнина еще лучше вавилонской и египетской своими реками и прочими водами так, что она всегда сохраняет вид травянистой и изобилует пастбищами. Вдобавок и климат здесь более благоприятный, чем в тех странах» [33]. Страбон писал, что «люди там отличаются красотой и высоким ростом, вместе с тем они простодушны и не мелочны». При том, что местные жители «к вопросам войны, государственного устройства и земледелия относятся беззаботно», однако, при необходимости, они могли выставить большое войско, сражаясь как в пешем строю, так и в легком и в тяжелом вооружении верхом на конях. Страбон подчеркивал, что население склонов Северо-Западного Кавказа имеет тесные, нередко родственные, отношения с жителями скифских и сарматских равнин: «В случае каких-нибудь тревожных обстоятельств они выставляют много десятков тысяч воинов как из своей среды, так и из числа скифов и сарматов» [34].
* Ариобарзан I, царь Каппадокии
** Азовское море.
*** В своих сочинениях он употребляет термин «Кавказ» по отношению к двум горным системам, а именно: собственно Кавказу, а также (большей частью) Гиндукушу, который он также именует Кавказом.
* Академик Н.Я. Марр (1865-1934), а также Л.Г. Лопатинский (1842-1922), выводили этимологию названия «адыги» от абхазского слова «вода», считая, что «а-дзиги» – не кто иные, как «люди, живущие у воды», или «приморские жители». См.: Лопатинский Л. Заметки о народе адыги вообще и кабардинцах в частности. Кабардинские предания и тексты// Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа (СМОМПК). Тифлис, 1891. Вып.12. С.1; Марр Н.Я. О языке и истории абхазов. Отв.ред. ак. И.И.Мещанинов, ред. И.В.Мегрелидзе. – М.-Л., 1938. – С. 47.
** Черного моря.